Когда-то я хотел красивую, спортивную, умную, творческую, адекватную, чтобы и поговорить было о чём, и секс, и любовь до гроба, и деньги, и быт, и путешествия, и забота, и эксперименты, и семейный уют. Сейчас не имеет значения почти ничего из этого списка. С детьми, религиозная, старше меня на десять лет, с психиатрическим диагнозом, с богатой (или бедной — тут кому что) сексуальной жизнью, в другой стране, со штампом в паспорте и тремя браками в прошлом, упахивающаяся на трёх работах — я на всё согласен, если есть что-то центральное, такое важное, что перебивает эти «недостатки».
Когда я говорю «не имеет значения», то имею в виду, что я предпочёл бы пункты из своего списка желаний вдовесок, но сами по себе они не несут ценности. Я не люблю проблемы и не желаю их себе на ровном месте. Я предпочитаю простые и понятые отношения сложным и затратным. И вместе с этим я остаюсь во внимании и открытости разглядеть бриллиант, на который налипли социокультурные недоразумения.
Это, разумеется, неконвенциональный взгляд на отношения. Под неконвенциональностью я понимаю не маргинальное поведение или протест, а результат большого внутреннего исследования, которое начиналось как сомнение в культурных нормах. Что на самом деле мне важно, если я оставлю за скобками все идеи, транслируемые от родителей до кинематографа? Действительно ли мне нужен человек рядом 24/7 или мне становится тесно в таком контакте? Действительно ли мне важна атлетическая фигура и упругие сиси, или это приносит мимолётную радость? Продолжают ли меня радовать тёплые отношения спустя годы вместе или наш контакт превращается в уютную безжизненную привычку? Нужны ли мне общие интересы, сплетни за ужином, музыкальные вкусы, загородный дом, секс в публичных местах и самый вкусный борщ на свете? Может и нужны. Откуда ж мне знать без проверки? Как я могу полагаться на мнение других в вопросах своей собственной жизни?..
Ко взаимоотношениям с близким принято относиться как к проекту. Особенно если это проект «любовь-до-гроба», то вот уж действительно сюда нужно вложить достаточно ресурса, поработать над техзаданием, выписать 100500 критериев и требовать их неукоснительного исполнения — иначе недоработки придётся терпеть всю жизнь. Почему-то подразумевается, что именно соответствие этим критериям приводит к желанному счастливому ощущению от контакта с другим, а реальный человек не имеет значения — лишь бы было собрано бинго.
Вместо того, чтобы засовывать какую-то очередную идею про отношения, я предлагаю исследовать самому. Я для себя обнаружил, что имеет значение только моё ощущение от присутствия человека в моей жизни. И всё. Те, кто последуют за моими выводами как за базой, помогут мне обогатить картинку в будущем, принеся новые оттенки опыта, которые я не замечал. Скептики помогут уточнить формулировки и добавить ясности уже сейчас. А те, кто просто пройдёт мимо, укажут на другие траектории своей жизнью, и, возможно, я смогу перенять их что-то хорошее и ценное.
Для меня этот, по сути, единственный критерий желанности связи в личных беседах подвергается плотной критике. Аргументы первого вида выглядят по форме как «а как же деньги», «а как же дети», «а как же будущее», «а как отнесутся родители» и тому подобное — и, что важно, все ответы на такие аргументы уже включены в указанный выше критерий. Грубо говоря, если мне важны дети, а партнёр категорически против, то моё ощущение несчастья от отсутствия детей уже будет включено в атмосферу нашего контакта. Если партнёру нужны дети, а я не хочу, то моё знание об ощущении нереализованности другого тоже будет включено и тоже будет влиять на качество контакта.
Другой вид аргументов подразумевает, что я превозношу романтизированные «счастливые моменты вместе» и потому согласен на всё ради них, и тогда спорящий якобы отстаивает позицию здравого смысла против моего восторженного влюблёнческого бреда. В моём опыте это часто означает, что спорящий тайно хочет для себя, чтобы его убедили, что такой романтический способ отношений реален, и попадает в своё реактивное расщепление, а моё изначальное видение остаётся незамеченным.
На деле, если я хочу другого рядом, то я согласен на тотальность его присутствия, — и другого способа быть рядом просто не бывает. Я не могу сказать что-то в духе: «дорогая, я хочу только хорошую часть тебя, а остальную не хочу знать» — это так же абсурдно, как попросить оставить дома руку или голову перед встречей со мной. К сожалению, большинство людей строит длительные отношения в убеждённости, как будто это возможно, — «я уверена, он изменится ради меня!», — отсюда проблемы с границами, беспомощность, гиперответственность, контроль и весь букет созависимых-контрзависимых отношений.
Как и всё написанное выше, и «тотальность присутствия другого» может быть интерпретирована превратно. Например, как идея, что я должен терпеть абсолютно все выходки другого, проваливая свои границы. Либо как идея, что я каждый конфликт тащу в психотерапию и «прорабатываю». Либо что я предлагаю форму слияния с мамой и культивирую инфантильность.
Причина множества ложных интерпретаций состоит не в том, что мои выводы слишком сложны — нет, мои выводы прямолинейны и даже поверхностны. Но они недоступны в общепринятой парадигме фундаментальной отделённости людей друг от друга и от мира. Другого можно найти только чувственно, а не как идею или образ. Здесь помогают духовные и телесные практики.
Мне важно учить переставать относиться к отношениям как к проекту и помогать находить реальных людей вокруг. Какое-то неуловимое чудо происходит, когда удаётся оставить в стороне идеи о подходящести-неподходящести и слушать телом тонкие ароматы, которые несёт каждый уникальный контакт.
