Начну с выдуманной-невыдуманной ситуации. Муж приходит домой и за вечерним ужином рассказывает о всяких трудностях на работе. Жена спокойно слушает. Затем добавляются подробности о том, куда катится мир, прогнозы катастроф и ужасных последствий политики и новых технологий. Жена со вздохом хватается за сердце и начинает плакать. Муж заботливо останавливается, мол, «ничего, дорогая, я позабочусь о нас, не переживай». Занавес.
Поверхностная динамика пьесы выше такова, что муж проявляется не только как трудяга, но и смело готов смотреть в будущее и отстаивать семейное счастье перед лицом жестокого мира. А жена, — ну что жена, — хрупкая женщина, хранительница очага.
А под капотом творится нечто интересное. Дело в том, что муж успокоится именно в тот момент, как только жена выразит своё эмоциональное состояние. Со стороны мужа это будет не отвлечение на заботу о жене или переключение с основной темы, а именно мгновенное расслабление, освобождение за счёт того, что кто-то, — а именно жена, — берёт себе его эмоциональный груз, чтобы прожить и выразить его через себя в виде вздоха и слёз.
Разумеется, никто в паре не понимает, что жена выполняет важную функцию переработки, легализации и пропускания состояний мужа. Принято считать, что её реакция на его рассказ, — это слабость и неспособность иметь дело с трудностями, с которыми он героически справляется. А на деле происходит совершенно обратное: это муж не может справиться со своими психическими состояниями, замораживает их в себе и ищет доступное тело, согласное прожить эти состояния вместо него. Помните исследования о том, что мужчины в браке живут на 10 лет дольше? Там, где жена честно проживает и пропускает через себя страх, печаль и тревогу в форме слёз, муж бы накапливал их в себе в виде незавершённых телесных паттернов, разваливая организм.
Что же происходит, если не соглашаться быть в роли «жены»? Для начала — две невыдуманные истории.
Первая произошла в Питере. Я познакомился с женщиной, которую носило между тревогой и доверием ко мне. Мне было любопытно, и я пригласил её заночевать у меня. Без предложений секса, прикосновений или раздеваний — просто, мол, всё в порядке.
Она проснулась в 4 утра в большой тревоге и дала понять, что хочет, чтобы я прожил эту тревогу через себя, «услышал, как ей плохо». Я отказался — и мгновенно оказался под градом нападок. Она истерила как умела, обозвала меня «хрестоматийным манипулятором» и якобы «мне от неё нужно только одно».
Я вызвал ей такси. Перед её отъездом я — из любопытства по неопытности — согласился сопрожить, что же там такое. Мгновенно я почувствовал себя отвратительно. Она ликовала. Я понял, что ловушка захлопнулась. Для неё это была настоящая победа, её переполняли гордыня и восторг. Её тревога испарилась и она, довольная, на крыльях завершённой успехом миссии полетела к себе домой.
Мне было гадко вдвойне. Когда я думаю о странных мотивах этой женщины, меня подёргивает. Я усвоил урок — в ады чужих людей смотреть не надо, особенно если туда тянут всеми правдами и неправдами.
Вторая история была на Кипре. Я встречался в кафе с девушкой прогрессивных взглядов, мы с её подачи обсуждали тему гендерного неравенства. Она охотно и услужливо давала мне высказать своё мнение. Я заметил, что она подготавливает в себе какой-то крупный заряд, и когда она сказала что-то вроде: «а теперь я как выскажу!», то я её остановил и дал понять, что не хочу слушать. Более того, я сослался на транслируемые ею ценности о том, что нельзя принуждать людей, и что я имею право просто не хотеть выслушивать.
Божечки, я думал, что она в своём взрыве растерзает меня на месте. Меня обляпало эмоциональным поносом с головы до ног, и те 15 минут, пока я ждал такси, ощущались как вечность.
Тот, кому нужно прожить через другого свои процессы, подсознательно понимает свою нужду и испытывает неподдельный интерес, увлечённость и даже влюблённость к тому, кто способен его процессы пропустить через себя. «Выслушает и поддержит в любой ситуации, даже если я неправ», — так опишут «хорошего и заботливого» человека, «щедрого душой», «верного друга», в котором распознана эта важная соматико-психическая функция. Если вы хотели бы нравиться почти всем — вот самый простой и утомительный способ это делать.
В самом пропускании чувств и эмоций другого ничего плохого нет. Более того, это какая-то важная базовая эволюционная механика, помогающая людям исцеляться с другими. Это происходит постоянно, в диалогах, встречах, рабочих коллективах, кафе и вечеринках. Это настолько естественный процесс, что его сложно заметить и тем более описать. А, поскольку это происходит обычно в обе стороны, то проблема нарушения баланса — явление сравнительно новое.
В прошлом веке массово появились психотерапевты, которые профессионально занимаются психикой людей и, как следствие, односторонне пропускают через себя процессы своих клиентов. Я считаю, что основная задача хорошего психотерапевта, — вне зависимости от его школы, — сидеть ровно, не забивая собой эфир. В частности, именно поэтому некоторые люди предпочитают чудаковатых эзотериков, а не отсидевших сотни часов под супервизиями опытных специалистов, — они интуитивно чувствуют, что выбранный ими эзотерик может пропустить через себя то, на что не способен груженный тоннами концепций квалифицированный терапевт.
Но что терапевт, что эзотерик получают деньги и профессиональное признание за свою деятельность. Жена же из примера в начале заметки находится между Сциллой и Харибдой: пытаясь отказаться, она рискует нарваться на якобы обоснованный гнев, а, соглашаясь, выполняет утомительную работу, лишённую уважения, плоды которой забирает себе партнёр. В таких условиях даже желанная и интересная активность становится насилием.
Я замечал, что с ростом психического развития растёт и неравенство в балансе естественного пропускания процессов собеседника. Типичный пример — родители «старой закалки», поучающие своего позврослевшего ребёнка. На поверхности такие родители делятся мудростью житейской, но на деле они разыгрывают динамику, описанную выше. Когда-то меня это приводило в ярость, и я брал паузу в общении с родственниками. Сейчас я осознаю, что такова цена контакта, и плачу её, когда мне самому нужен этот контакт. Моя готовность подставляться в роли «утилизатора страданий» помогла наладить и укрепить связи со своими родными. Нравиться им — это тяжёлая работа.
Другой пример — панибратское отношение и общение в духе «да чего такого, расслабься». Под предлогом дружбы предлагается спуститься на ступень недержания интрапсихических процессов, чтобы дать другому почувствовать себя полезным и значимым. Разумеется, толку от этого немного, а контакт оказывается подпорченным: разница в способностях считывается как преграда к «нормальному человеческому общению».
Чем дальше, тем сложнее найти ровесников, которые хотели бы находиться в состоянии «негласной двусторонней терапии». Центральная причина состоит в том, что проживать свои телесные процессы можно и без другого. Мы просто сознательно этому не научены. Оттого это не распознаётся массово и в быту воспринимается как высокомерие, закрытость, недоступность или нелюдимость. Те люди, которые не умели это делать, так и не умеют, — и с ними вылезает проблема баланса. А те, кто научились, стали слишком рефлексивными и способными пропустить многое сами, — и им попросту неинтересно обслуживать других. А если этого оказывается недостаточно, то в мире предлагается широкий ассортимент психотерапевтов, духовных и телесных мастеров, которые доделают оставшееся.
Чем дальше, тем меньше я вовлекаюсь в «двустороннее» общение, и эту тенденцию невозможно не замечать. Когда-то мне казалось это пугающим ограничением, а сейчас это выглядит как естественный эволюционный шаг на пути. Я предлагаю сессии потому, что оттачиваю свои способности в регулярной практике. Мне интересно касаться и выравнивать других без притязаний на симметричность, но и вне роли мастера-фломастера, который отрабатывает свои купюры.
А способность нравиться (почти) всем останется на всю жизнь. Другое дело, что при мастерском владении больше не хочется ею пользоваться — и, я надеюсь, что и не придётся.
31 августа 2025
*обсуждение доступно подписчикам телеграм-канала (ссылка)
