Культ хорошего профессионала — регулярно наблюдаемая история в моём опыте. Если в двух словах, то это миф о том, что если профессионал хорош, то он хорош во всём. «Я так и не могу понять, как ты относишься к ивентам Пети Иванова!», — слышал я от близких. Дело в том, что правильный ответ — много как, причём одномоментно.

Когда я вижу как условный Петя Иванов проводит своё мероприятие, то распознаю его силы и слабости. Например, он хорошо поддерживает безопасный психологический контейнер для группы, а вместо служения разворачивающемуся процессу он предпочитает настойчиво транслировать свои идеи. Или, например, он хорошо подбирает практики, уместные для динамики группы, а в шейринге разваливает групповое поле. Или, например, он хорошо рассказывает теорию, а в демонстрациях перформит для визибилити своего эго вместо того, чтобы реально помогать клиенту.

Это совершенно нормально — уметь делать что-то одно хорошо, а другое делать как-нибудь ещё. Ясность распознавания подходящего и остального помогает учиться тому, как стоит делать, и учиться тому, как делать не стоит. Тем не менее, «в быту» принята одномерная шкала оценивания профессионала, которая иногда сужается и вовсе до бинарного отклика «пойду» или «не пойду». И «пойду» имплицитно означает, что это хороший профессионал, и он хорош в том, что делает, и иной информации это по умолчанию не подразумевает.

И если, например, с тренером по йоге такое упрощение отчасти допустимо и даже социально ожидаемо, — «пусть он возьмёт ответственность за все решения, которые я делаю со своим телом на протяжении практики», — то с фасилитаторами духовных практик культ хорошего профессионала доходит до абсолюта. Я многократно наблюдал, как, благодаря чудесным узким компетенциям, фасилитатор производил столько впечатления на людей, что задаваемые вопросы выходили сильно за пределы этих узких компетенций, а ответы воспринимались с выключенным критическим мышлением. Иными словами, фасилитатор на волне профессионального успеха уверенно учил жизни людей, занимая предложенное ими место универсального гуру.

Умение не тонуть во мнении авторитета и не противостоять ему, а устойчиво признавать его силы и слабости как человека, открывает контринтуитивный способ учиться — распознавать хорошее в откровенно плохой работе специалиста. Более того, я отношусь с почтением, уважением и признанием к тому, что распознаю как хорошее, и тут же критикую, не отходя от кассы, то, что распознаю как плохое. Смысл такой критики для меня прост: если я ошибаюсь, то мне довольно быстро и с негодованием укажут на это. А если нет, то прямолинейные высказывания помогут снять шоры с глаз, — шоры политически-корректного языка, созданного, чтобы никого не обидеть.

Поэтому я одновременно могу восхищаться профессионалом и избегать его работ; или наоборот, считать его мероприятия в лучшем случае «компромиссными» и охотно ходить на них. Я иду за ресурсом, а ресурс, благодаря нелинейной картине мира, оказывается распределён довольно нетривиальным образом.