Лет восемь назад я был на пробной встрече тренинга «мужская школа», посвящённому развитию маскулинности, уверенности в себе и общению с противоположным полом. Ребята обещали завершить к восьми вечера, а я собирался уйти вовремя. Когда часы показали 20:15, ведущий поставил кричащий НЛПшными паттернами рекламный ролик, и стало ясно, что это не конец. Я собрал вещи, тихонько вышел к двери и, — сюрприз! — дверь оказалась закрыта на замок. Я удивлённо обратился к ассистентке и попросил меня выпустить. Она строго ответила, что я должен досидеть до конца, потому что уйти было бы невежливо. Я закричал на весь зал, требуя меня выпустить. Ведущий посмотрел на меня как на идиота, затем на ассистентку и сказал: «выпусти его». С тех пор, несмотря на свою любовь к тренингам, я не посетил ни одного, посвящённого маскулинности.

Эта история научила меня важности заботы о себе в условиях неопределённости психодуховных мероприятий. Я взял себе за правило уходить с ивентов, которые чувствуются в моменте токсично или разрушительно, невзирая на авторитет, мнение или желания организаторов, особенно когда позаботиться о себе иначе невозможно. И в конечном счёте я проникался большим доверием и уважением именно к тем мастерам, на встречах с которыми я мог спокойно адаптировать практики под себя, сделать паузу, подышать свежим воздухом, пропустить день или даже найти отдельный отель недалеко от места проведения ретрита.

Для меня «право на выход» — базовый тест на адекватность. Если ведущие подтверждают, что можно отстраниться, взять паузу или даже выйти в процессе, то значит они задумываются о состоянии участников в целом и готовы к непредсказуемым — и живым — проявлениям людей. С ними можно будет объясниться на месте в случае чего — или хотя бы покинуть ивент, избежав потенциального ущерба для психики.

По моим наблюдениям, право на выход останавливается следующими способами:

1. Цельность программы тренинга. Участнику пытаются навязать, что тренинг сконструирован так, что выборочное неучастие приведёт к перекосам в программе и разрушению опыта других. В некоторых случаях это даже выглядит осмысленно (например, в парных тантрических практиках может быть нарушен баланс пар), но важно помнить, что это 100%-ая ответственность организаторов — продумывать такие ситуации заранее и уметь разруливать их на месте, не перекладывая свою головную боль на участников. В других случаях ссылаются на гений авторского тренинга, большой тайный умысел, который «не понять в моменте» и «будет ясно лишь в конце» — иными словами, предлагается подпитать эго ведущего ценой заботы о себе. Бывают и просто нелепые объяснения даже у неплохих мероприятий, например, «тренинг рассчитан на два дня, а значит если прийти только на один день, то психика откроется и не закроется, а опыт не интегрируется как надо — будете потом бегать и страдать», (это реальный случай, да).
2. Fear of missing out (FOMO), страх упустить нечто якобы крайне важное. Здесь привлекается широкий спектр психологических рычагов: заоблачная стоимость тренинга, редкость проведения, звёздность ведущих, возможность присоединиться к эксклюзивному коммьюнити, уникальность программы и момента, неожиданная огромная скидка, рестрикции — второй раз не берут или второго раза не будет. Некоторые из этих условий обоснованы; некоторые служат для разогрева толпы. По моим наблюдениям, FOMO начинают разгонять ещё на этапе маркетинга. Одни организаторы требуют написать аналог сопроводительного письма в духе: «почему я хочу попасть к вам на тренинг», другие описывают условия сертификации, требующие полного присутствия, и тому подобное. У уязвимых к FOMO участников притупляется способность заботиться о себе и быть в согласии с внутренней правдой — её подавляет поток мыслей о возможных утратах, потерянных инвестициях, недополученных знаниях, «да ну, не может быть так плохо, это же такой царь-ретрит» и тому подобное.
3. Навязанная мисинтерпретация опыта. Обескураженный негативными чувствами участник обращается к организаторам за помощью, а ему предлагают настойчиво вернуться в практику, объясняя, что это он «на пороге настоящей внутренней работы», рискует «упустить шанс навсегда изменить свою жизнь» или «избежать трансформаций», его «эго саботирует настоящий духовный процесс» или даже что это «вызов, требующий мужественного преодоления». Обескураженность усугубляется громкими звуками или музыкой, запахами, дыхательными техниками. В некоторых случаях, действительно, мудрый мастер может углядеть тонкое избегание; но в подавляющем большинстве ситуаций, — а я такого насмотрелся достаточно, — организаторы устраивают что-то крайне сомнительное и интерпретируют чувства участника неверным для него способом — сознательно или в силу собственной некомпетентности.
4. Эмоциональное давление. Почти каждый участник, обнаруживая себя в несогласии с транслируемой идеологией ведущего, будет чувствовать себя менее опытным, чем авторитет, и обладающим меньшей силой влиять на формирующееся прямо на глазах «общественное мнение». В каком-то смысле каждый участник полагается на «добрую тиранию» ведущего. Это уязвимое место некоторые мастера используют для подавления тех групповых процессов, с которыми не могут справиться сами. Например, участнику могут предложить публично выйти и рассказать о своих чувствах, а пока он искренне изливает душу, подспудно выставить его овцой заблудшей или примером человека второго сорта, «живущего в матрице». Продавливания часто имеют повторяемую форму, например, приглашение к практикам, потому что «все же уже делают», или потому что «нужно учиться использовать новые техники», или потому что «нам потребуются эти техники в следующих упражнениях».
5. Газлайтинг, НЛП, гипнотехники и опасные ситуации. У меня мало опыта таких событий — вероятно, я научился интуитивно их избегать по косвенным признакам. Мне кажется хорошей стратегией периодически тестировать пространство на возможность выйти в туалет или подышать, и меньше участвовать в «разогревающих» практиках, сохраняя фокус на ясности. Кроме того, важно оценивать свои возможности: например, я избегаю загородных ретритов, потому что не вожу машину, и не уверен, что смогу быстро вызвать такси.

Я принципиально не посещаю тренинги, семинары и мероприятия, где подразумевается невозможность выхода вкупе с психологической стимуляцией. Нарушенное «право на выход» стало однозначным красным флагом. Ни опыт, ни количество участников, ни репутация ведущих не даёт гарантий, что всё пройдёт подходящим образом. В прошлом году я записывался на очень известный ретрит с пятнадцатилетней историей стоимостью в пару тысяч евро — и запросил рефанд: переписка с ними помогла встретиться с подводними минами, на которые бы я наткнулся, если бы проигнорировал первые тревожные звоночки.

Любопытно, что именно стена защиты, выстроенная «с правильной стороны», помогла мне преодолеть страхи ходить на интимные, чувственные и тактильные ивенты. Когда-то я рассуждал в духе: «ну раз мне даже такое не понравилось, то, разумеется, и более глубокое мероприятие точно не понравится». Это оказалось в корне неверно — адекватность проиходящего зависит от зрелости организаторов, а не от специфики заявленной темы. Например, на БДСМ-вечеринке я знакомился с людьми намного легче и увереннее, чем на спид-дейтингах; а лингам-массаж оказался нежным и бережным приключением, — в отличие от некоторых гнетущих встреч по контактной импровизации, на которые я попадал в разных уголках планеты.

Мне важно информировать, чтобы приглашать, а не чтобы пугать. То, как бывает, кардинально отличается от страхов мам и бабушек с их запретами крыш и гаражей. Жить — и умереть — в четырёх стенах своего ультрабезопасного дома — это не та жизнь, которую я желаю для себя.