Я на своей шкуре отчётливо понимаю, что проблема бедности заключается не в отсутствии денег, а в извращённом понимании наличия денег. Я и сам всё детство под копирку возмущённых взрослых считал, что богатые люди — это порочные злые бандюганы, которые заставляют честных людей въёбывать, отбирают у тех последнее, а сами имеют какое-то почти магическое влияние на других, всевластие, контроль, самоуверенность и безнаказанность.

Яркий портрет бесчеловечности был настолько устойчив, что создавал конкретное разделение на «своих» и «чужих». Как будто «свои» обладают человеческими качествами: добротой, глубиной, мудростью, уважением, способны любить и быть любимыми; а «чужие» — не имеют души и движимы только холодным рассчётом и психопатической жадностью. Я пишу эти слова и прямо предвосхищаю, как мои знакомые из прошлого энергично кивают головой — «да, конечно, так и есть! они те ещё злодеи!».

Но, прежде чем говорить про деньги дальше, я сделаю поворот в сторону взаимоотношений. Здесь мне повезло: родители показали основы хороших человеческих отношений, которые оказались отличным стартом для собственных исследований близости. И, когда у моих сверстников были, мягко скажем, сомнительные ролевые модели, я уже знал, что хочу от партнёра тёплых откровенных бесед, объятий, взаимоуважения, эмоциональной и чувственной открытости, заботы и поддержки. Думаю, что сверстники формулировали свои желания теми же словами, но делали то, чему научились через мимикрию и импринты у своих родителей: самоутверждались за счёт партнёра, унижали и оскорбляли, ругались, требовали и ожидали, проявляли демонстративное неуважение, высмеивали в глаза и за глаза, скрытничали, закрывались, мстили, увиливали, искали возможность ранить друг друга и тому подобное.

Мы вырулили к коллективным мифам о том, что «все мужики — козлы», а «все бабы — стервы». И здесь можно заметить схожий привкус разделения на «своих» и «чужих». Противоположный пол — это якобы что-то чуждое, самовольное, бессердечное и разрушительное. И чем хуже успехи с реальными партнёрами, тем смелее фантазии об идеальных отношениях, которых видели только в сказках и романтических комедиях, — о волшебном партнёре, который всегда поймёт, простит, позаботится и останется второй половинкой на все времена.

Очевидно, что чем приятнее взаимоотношения, тем проще их длить и развивать. А отношения, выстроенные на чуждости и вражде, тяготеют к стремительному и драматическому окончанию. С деньгами, собственно, так же. Общая аналогия такова: если родители не умели обрабатывать деньги, то в теле будет импринт о том, что «богатеи» — это «чужие»; сами деньги — дают чудесное то, чего нет в реальности; а их «чуждость» будет провоцировать их утрату.

На деле, деньги сами по себе дают не так много. Если «фантазия бедных» подразумевает, что «за деньги можно всё» и «размер трат неограничен», то на практике оказывается, что в социуме есть ощутимый потолок доступных благ. Например, в Москве можно каждый день ездить в бизнес-такси, питаться в кафешках уровня Кофемании, снимать квартиру внутри Садового, вовремя покупать нужные и качественные вещи для себя, — и это всё ограничено сверху условными $10’000 в месяц.

Но что такое $10’000? Это сумма, которую зарабатывали хорошие программисты пять лет назад. Для такой суммы ещё достаточно быть профессионалом своего дела и, в соответствии с фантазией бедных, получать деньги по-простому, по-зарплатному, путём увеличения баланса банковского счёта раз в месяц переводом от работодателя. Это, по сути, негласный рубеж, после которого нужно либо выбрать путь неликвидных опционов со схемой вестинга на четыре года с надеждой на выход на IPO по доброй воле фаундеров, размывающих долю на каждом раунде инвестиций; либо иметь две фирмы в европейской экономической зоне, лицензию в Сингапуре, директора из Греции, особый налоговый режим Великобритании и резидентство ОАЭ, не считая бесчисленных консультаций с юристами и бухгалтерами.

Ещё сложнее обнаружить, что все расходы, выходящие за пределы этой суммы, требуют дополнительного вливания энергии. Чтобы купить тяжёлый люкс, нужно часами стоять в очереди и выслушивать нахваливающих товар продавцов. Чтобы купить дорогой шмот, нужно высматривать бренды, изучать рынок, моду, следить за новинками и ходить по магазинам. Чтобы совершить разовую покупку в размере $10’000, нужно быть готовым к банковскому комплайенсу и вниманию регуляторов, уметь доказывать происхождение средств и общаться с адвокатами. Чтобы поужинать в пафосном мишленовском ресторане, нужно забронировать его за пару месяцев, намарафетиться и быть готовым к полуторачасовому обслуживанию. Да чтобы личного водителя иметь, нужно обеспечить его работой, информировать его о расписании или ждать по 40 минут, пока он доедет из другой части города — проще вызвать такси!

Кроме того, существенные объёмы денег привлекают избыточное внимание сомнительного качества. Я не думаю, что люди из списка Форбс появляются хоть где-то без пары-тройки телохранителей. Их личная жизнь находится под прицелом камер папарацци, а пошлые надуманные сюжеты пестрят заголовками в жёлтой прессе — на обозрение миллионам людей. И даже если это кажется весёлым поначалу, то подумайте о том, что от этого нет ни перерывов, ни выходных.

Деньги нужны для того, чтобы принимаемые решения не зависели от их отсутствия. Они сами по себе не дают ни свободы, ни независимости, ни счастья, ни возможностей, ни власти. Это сложный и заряженный инструмент, требующий аккуратного обращения и регулярного психоэмоционального обслуживания.

Люди, мечтающие о деньгах, совершенно не понимают, что это такое. Их мечта конфликтует с реальностью примерно так же, как принц на белом коне конфликтует с обычным тёплым живым человеком. Так, я могу отличить бедняка — даже если он выиграл в лотерею, — от богатея, у которого прямо сейчас ни гроша. Бедняк вернётся к своей бедности, а богатей — к своему богатству; это вопрос времени и обстоятельств. И этому уровню расслоения нельзя помочь простыми социалистическими переливаниями бабла имущих к неимущим: невозможно научить богатству, отбирая его у тех, кто умеет зарабатывать деньги.

Я работаю в касании с людьми и вижу повторяющийся паттерн отсутствия доступа к ресурсу. По большому счёту, близость к ресурсу оживляет запакованные невыносимые эмоции, и я учу нервную систему их легализовывать и проживать в полной мере. Необходимо развернуться от фантазии к жизни, и, к сожалению, здесь когнитивный аппарат не на нашей стороне. От представлений о чудесности ресурса почти невозможно отказаться сознательно, и, по опыту, чем хуже фактическое состояние дел, тем чудеснее, настойчивее и желаннее выглядит мечта.

А никаких «чужих» или «других» людей не бывает. В касании видно, что все хотят любви, уюта, дома, добра, красоты, мудрости, честности и принятия. Вопрос только в том, как сам человек обходится со своими базовыми потребностями, — и, как я уже говорил, реальность такова, что психологи будут всегда обеспечены работой.

5 декабря 2025