Я устойчиво чувствую разницу между головным мозгом, спинным и периферией. Принято считать, что решения принимаются головным мозгом, однако на практике головной мозг не имеет доступа к тому, что реально. Головной мозг предназначен для узкого класса задач тела, называемых «думанием», и, кроме того, его можно использовать не по назначению — например, «думать о смысле жизни», «думать о прошлом/будущем», фантазировать. Думать приятно и социально одобряется, поэтому думание часто используется в качестве публичной мастурбации, способа отвлечься от восприятия, игнорировать вред для тела, отыграть невротический паттерн и т.п.

Нас обучают фантазировать на тему принятия решений тела и даже на тему придумывания собственных желаний. Мозг охотно соглашается с любой задачей, требующей обдумывания, — такова его природа. В лучшем случае, такое использование мозга растрачивает энергию тела, а в худшем — приводит к перманентной фрустрации и невротическому стремлению контроля, фантазменной тяге притянуть реальность к её описанию.

Кроме того, мозг — единственная часть нервной системы, которая способна устойчиво воспроизводить модель себя, которая у большинства называется «я». Другие части нервной системы этим не занимаются и проявляются в виде чувств, эмоций, пространств, объёмов, интуитивных озарений, космической мудрости, а, в случае психических травм, — и в форме дьявольской порочной хтони, искушений и зла.

Когда я находился в приступах абулии, то мне отчётливо был доступен когнитивный аппарат и отклик симпатической нервной системы — я в трезвом уме держал телефон в руках и подавал знаки близким людям, что мне нужна помощь, (например, отвести меня покушать, потому что «некому» принимать решения), — мозг не имеет реальной власти в нервной системе, а периферия остаётся включённой на уровне инстинктов и заранее выученных программ.

Я замечаю, что большинству людей не нужно знать о том, каким образом происходит принятие решений. Видимо, это нормальный конвенциональный способ жить — крутиться в идеях ума, периодически натыкаясь на невротические стены большой эмоциональной боли. Это какое-то фундаментальное общественное неравенство, которое не может быть преодолено выдачей равных прав, благ или возможностей.

Когда-то я фантазировал, что освобождение от психологических ограничений будет способствовать росту количества возможностей, но на практике это оказалось неверно. С более высокой ясностью и чувствительностью распознаются более тонкие сигналы, не учитывать которые нелепо, а объяснить их природу другим бывает утомительно, а иногда и невозможно. Поэтому на светском языке — «я так захотел», на духовном — «таково моё служение», а те, с кем нет надежды на контакт, попросту считают меня ебанутым.

Мне сложно даётся принятие решений в социуме. Я живу в мире стеклянных стен. Я часто устойчиво распознаю, что «здесь налево не ходи», «перейди дорогу сейчас и неважно, что собирался в другую сторону», «нельзя заходить в кафе, где договорились встретиться». Вместе с этим я чувствую и сильные подталкивания: «оставь вещи и иди в туалет прямо сейчас, это безопасно», «подойди к другому пограничнику», «пристегни ремень немедленно». Год назад я пристегнул ремень безопасности в машине за полминуты до экстренного торможения. У меня полно таких историй, я рассказываю о них без тени магического мышления и признаю, что большинство ситуаций невозможно проверить.

У меня достаточно жизненного опыта, когда я не соглашался с интуицией и пробивал стеклянные стены головой, чтобы сохранить своё социальное лицо, и я не помню ни одной ситуации, когда это пошло бы мне на пользу. Я шучу, что у меня горизонт планирования — два часа. В действительности у меня нет горизонта планирования вообще. Я чувствую, когда некоторая возможность начинает реализовываться, и распознаю «вкус» происходящего события до того, как оно произойдёт.

Выбор существует только от недостатка ясности. Свобода выбора — это мечта. Планирование — это сопротивление течению жизни. Целеполагание нужно тем, кто не может жить без искусственных барьеров. Стабильность — это вечный груз, с которым сложнее вписываться в реальность, а обязательства помогают забыть о поворотах. Я уважаю выбор тех, кто мчится по дороге жизни, забаррикадировавшись в железяку, но это для меня выглядит тяжеловесно и необязательно.