В свой 15-ый день рождения я сидел с родителями на кухне, и помню, что когда заиграла на радио песня Duran Duran «What happens tomorrow», то забрал радио в другую комнату, чтобы дослушать песню в тишине. Я тогда пробился в школу одарённых детей на базе института усовершенствования учителей и учился паскалю, хватаясь за надежду на чуть более светлое будущее и чуть большую свободу выбора, чем у моих родителей и родителей моих сверстников.

20 лет я встретил проведением контеста своего авторства на Codeforces, — на тот момент малоизвестной площадке спортивных программистов. Моя жизнь крутилась вокруг олимпиадных задач, и я не желал знать ничего ещё. Я учился на третьем курсе, (почти перестав ходить на пары), жил в съёмной однушке с одногруппницей-красавицей, (что было для меня большим достижением и шагом во взрослую жизнь), и мечтал переехать в Москву на заработки — олимпиадные успехи мне виделись дорогой в стабильное и сытное место в модерновом офисе, — реалистичным пределом моих мечтаний.

В мой 25-ый день рождения девушка-сказка везла меня на арендованной тачке в Ки Уэст из Форта Лодердейл во Флориде, чтобы понырять вместе в океан и погулять по родине Хэммингуэя. Лилия (так звали девушку) осталась моей последней влюблённостью и человеком, который повлиял на меня как никто. Я сам, находясь во внутренних метаниях и тяжёлой депрессии, уезжал из США без планов на будущее, а эмоциональные горки усугубляли мою психическую неустойчивость. Я тогда сбросил 40 кг, был в процессе записи музыкального альбома и считал себя перспективным программистом, который может претендовать на классную работу за хорошие деньги.

Свои 30 лет я отметил с женщиной мечты, «самые лучшие отношения в моей жизни», своей бывшей женой Анной. Мы сидели вместе на карантине в ковид в России и планировали переезд. У меня была моя последняя айтишная работа, в которой я воспринимал себя нанятым, — крутейший американский стартап с высокой зарплатой, интересными задачами и коллективом, с которым мы только что отлично провели время в Аргентине. Тогда я считал, что жизнь не просто удалась, а что я наконец-то выбрался на трек «победителей во всём»: тому способствовали мои духовные озарения и длительная психотерапия.

35 лет я встретил в чувственном бережном контакте, нежась в большой ванне на 43-м этаже с видом на Москву из панорамного окна.

Вся моя жизнь происходит не так, как это можно было бы увидеть, догадаться или спрогнозировать за пять лет до. Всё, что я узнаю о жизни за очередные пять лет, оказывается в достаточной степени неверным, и поверхностные объективные изменения — это вершина айсберга глубоких психологических сдвигов.

Сейчас у меня нет в общепринятом понимании ни работы, ни идентичности, ни отношений. Я живу где-то между Лиссабоном и Москвой, выравнивая психические структуры людей, которые оказываются рядом, продолжаю заниматься телесными практиками и охотно исследую собственные травмы. У меня нет планов на будущее, перспектив, идей, смыслов или миссии. Я тот, кто гуляет сам по себе, и вместе с этим я поддерживаю ясное и устойчивое управление большими энергетическими объёмами — я могу сдвигать судьбы людей, и иногда это происходит даже без их ведома.

Возможно, я стану проводить группы и помогать людям легче меня находить — жизнь меня уже давно мягко приглашает, но пока я не получил явный сигнал, что пора. Я тихонько живу, учусь, доделываю иммиграционные документы, оттачиваю тонкие способности, хожу на супервизии, пробую разные практики, общаюсь с мастерами и осваиваю то, что называется телом. Сейчас мне видится это уместным.

А что будет через пять лет — посмотрим.